Таймырское благочиние -

История Введенского прихода города Дудинка

Свято – Введенская православная церковь на Таймыре появилась в XVII веке, в первые годы освоения его(Таймыра) русскими землепроходцами и стала центром распространения православия среди инородческого населения. По данным метрических книг Дудинской Введенской церкви, до революции 1917 года её приход составлял 1178 человек, 596 человек составляли инородцы, т.е. коренные жители, проживающие по Енисею.

В настоящей исторической справке в общей форме рассматривается история христианизации на Туруханском севере, условия и характер её осуществления у коренных народов Таймыра, а также её результаты. Сделана попытка, выявить точки возможных соприкосновений традиционных представлений коренных народов Таймыра и христианских идей и формы проникновения последних.

Материалом послужили литературные источники, периодическая духовная печать – Енисейские епархиальные ведомости, документы Государственного архива Красноярского края, метрические книги Введенской и Богоявленской церквей, хранящиеся в фондах Таймырского окружного краеведческого музея.

Распространение и внедрение православного христианства среди народов Севера составляло одну из важнейших сторон колониальной политики самодержавия. Христианизации придавалось первостепенное значение как средству духовного подчинения "язычников", поэтому деятельность церкви как главного орудия этой политики на всех этапах направлялась и поддерживалась государственной властью. Вслед за административными учреждениями в Сибири создавались духовные, которые с самого своего основания утверждали официальную идеологию правительства - православное христианство. Активными проводниками его были миссионеры. Распространению христианства немало способствовали также русские переселенцы. Крестьяне, оседавшие в местах обитания коренных народов Севера и Сибири, служили проводниками русской народной культуры того времени, частью которой было и православие.

Первым этапом проникновения православия в Сибирь, стал поход дружины Ермака и последовавшее затем строительство первых сибирских городов. Летописец, говоря о походе Ермака в Сибирь и появлении там христианства, называл "костелами" мусульманские мечети: "И послал их Бог очистити место, где быти святыне, и победити бусурманского царя Кучюма, и разорити богомерзкие и нечестивые их капища и костелы... И от казаков поставишася грады и святыя Божия церкви воздвигошася и благочестие просияша. Отпаде вся бесовская служба и костелы, и требища идольская вся разорися и сокрушися и боговидение всадися..."[1] Здесь мы видим прямое указание летописца на главную цель похода — очищение сибирской земли от "богомерзостей". И нет речи о расширении Руси и присоединении к ней территории соседнего государства. О "прирастании России Сибирью" будет заявлено много позже. Летописец же воспринимает деяние дружины Ермака именно как подготовку сибирской земли к приходу туда православия. Следовательно, деяния дружины Ермака необходимо воспринимать не только как подвиг воинский, но и духовный, нравственный. Надо полагать, что в большинстве своем участниками похода являлись православные христиане, для которых Сибирь традиционно была землей "басурманской", "нечистой". Таким образом, говоря о первом этапе освоения Сибири, мы должны рассматривать процесс ее присоединения и с позиций духовно-нравственных, ориентироваться на моральные ценности, свойственные человеку той эпохи.

Ко второму этапу выше названного процесса относится учреждение Сибирской епархии с размещением архиерейской кафедры в Тобольске и назначение на нее (8 сентября 1620 г.) первого архиепископа — Киприана (Старорусенина). Этому предшествовало открытие во вновь основанных сибирских городах православных храмов и монастырей при их подчинении в разное время епископам Казанской, Ростовской или Вологодской епархий. Как писал П. А. Словцов: "Политическое возобладание русскими Сибирью равномерно совершалось и в христианском разуме, через сооружение часовен, церквей, монастырей и соборных храмов. Общее правило тогдашних русских: где зимовье ясачное, там и крест или впоследствии часовня"[2]. Первому сибирскому архиепископу было предписано "достойно пасти словесное стадо", заботиться о чистоте нравов, обращать ко Христу магометан и идолопоклонников, и "да проповедь слова Божия растет и множится". "В 1636 г., 25 июля, в Тобольске явилась одной жене пресвятая Богородица с чудотворцем Николаем, повелевая сказать о своем святом явлении архиепископу, воеводам и всем христолюбивым людям, чтоб во имя ее святого, честнаго и славного знамения, которое было в Новгороде, воздвигнули в Тобольском уезде, в селе Абалак, другую церковь подле Преображения церкви"[3]. Именно это событие, произошедшее через пятьдесят лет после основания первого сибирского города (1586 г.), следует считать третьим этапом духовного освоения Сибири как православной земли. Само знамение верующими людьми было воспринято как покровительство Богородицы над вновь приобретенным краем (кроме того, Богородица почитается и как заступница России).

Таким образом, говоря о распространении православия в Сибири в XVI—XVII веках, мы можем выделить три основных вышеназванных этапа, во время которых общность государственной территории становится и общностью культурной, общерелигиозной. Несомненно, что православная церковь сыграла огромную, если не главнейшую роль в становлении Сибири как части российского государства. Уже в XVIII веке началась активная миссионерская деятельность, как на северных, так и на восточных и южных окраинах Сибири, которая привела к окончательному распространению и закреплению православия в крае.

Православное духовенство появилось на Енисейском Севере вслед за первыми служилыми и промышленными людьми, обосновавшимися здесь в начале XVII века. В соответствии с путями проникновения русских на Енисейский север, можно говорить и о вероятных первоначальных центрах миссионерского влияния на коренное население. Таким центром была Мангазея. Влияние русских из Мангазеи вскоре распространилось до Енисея, где к 1607 году были объясачены остяки и тунгусы. В качестве форпостов русских были образованы Туруханское, Хантайское, Хатангское и Дудинское зимовья.

Первые церкви в районах, близких к кочевьям коренных жителей Таймыра строятся в XVIII в. Так, в урочище Хантайском в 1788 году имели дома священники Сергий и Алексей Уксусниковы.[4] По-видимому, раньше всех появилась церковь в зимовье Хатангском на Восточном Таймыре. По литературным источникам трудно восстановить точное начало её существования, но известно, что в середине XVIII века Богоявленская церковь уже существовала, и даже была сделана попытка организовать там школу.

В 1788 году игумен Туруханского Троицкого монастыря Мисаил, назначенный проповедником по Туруханской округе, предпринял поездку в Хатангский погост для заложения там церкви. Земские власти преследовали проповедника на всём его пути, отказав ему в подорожной. После поездки в Хатангский погост игумен Мисаил писал, что и в его время случались те же скорби, что и с первопроповедниками Евангелия. За год тяжкотрудных путешествий по северным краям и, даже при благоприятном содействии туруханского священника-переводчика отца Алексия Уксусникова, он приобрел для Церкви только 17 душ и уйму неприятностей. Шаманство и извечный жизненный уклад коренного населения были серьезной преградой его проповеди. Его совершенно обескураживало двоедушие просвещаемых, которые часто просили себе льгот и материальной выгоды. На своём пути он один лишь раз встретился (на зимовье Чёрном по р. Пясине) со специально приехавшим сюда некрещёным самоедским старшиной Ледоуем, в котором можно предполагать авамского нганасанина. Тот через переводчика просил миссионера написать письмо ясачному сборщику, чтобы он не торопил их с ясаком, а на предложение креститься, по словам Мисаила, ответил: "Да, хорошо креститься!.. Вот один из наших крестился, тунгусской орды, Егором зовут. И что же? Он поставлен в крестьянство. Теперь он и подушные платит, да и наш ясак – тоже. Для чего же креститься? Разве для того, чтобы двойное платить?"[5]. Ответ свидетельствовал о хорошей осведомлённости старшины и соответственно об устойчивом нежелании креститься. Известно, что в некоторых областях Сибири крестившихся "инородцев" переводили в разряд оседлых или причисляли их к русским селениям, отчего увеличивались выплачиваемые ими налоги. Убеждение в гибельном влиянии "русской веры" на благосостояние было распространено среди "бродячих" народностей севера Туруханского края, что, конечно, являлось сдерживающим фактором в отношении принятия христианства.

Точной даты построения Дудинской церкви в Государственном архиве Красноярского края установить не удалось. В "Клировых ведомостях "за 1880 год о Дудинской Введенской церкви пишется: "Построена без колокольни в 1855 году тщением братьев урядников Туруханской временной казачьей станицы Кипряну и Петру Сотниковым с помощью церковной суммы и уступкой им материала от прежней казённой церкви. Здание деревянное с таковою же отдельною колокольней, построенною в настоящем году купцом Петром Сотниковым. Престол один во имя входа во храм Пресвятой Богородицы. Утварью ветхая. Причта по штату с 1872 года положено священник и псаломщик, токовый штат состоял и прежде… Дом для священника в 1874 году выстроен прихожанами с помощью церковной суммы вблизи церкви, а диакон в должности псаломщика Никанор Кайданов по ветхости прежде бывшего дома священника помещался у купца Сотникова – очень неудобном помещении. На содержание причта указом Святейшего Синода за № 3102 от 3 июля 1879 года положено жалованье от 1.01. 1879 г. настоятелю 600 рублей и псаломщику 200 рублей, на разъезды 50 рублей 40 копеек и на церковные потребности 14 рублей в год… Расстоянием сия церковь от Енисейской Духовной консистории в 1914 верстах, а от места Благочинного в 500 верстах. Ближайшая к сей церкви Толстоносовская Введенская в 250 верстах, Туруханская Преображенская в 500 верстах и Хатангская Богоявленская в 1000 верстах… Домовой церкви в сем приходе не имеется, а имеется две часовни".[6] О внутреннем убранстве церкви сообщается: "Здание церкви деревянное, извне и внутри прочное, но внутри церкви очевидное отсутствие благолепия и чистоты. Стены, потолки и иконостас от копоти совершенно почернели, иконы не в надлежащем порядке… Святой сосуд с принадлежностями серебряный, потемнел от неопрятности и внутри невызолочен. Евангелие на Святом Престоле приличное, но темнеет верх, нет застёжки. На престольных Евангелиях – чернота и пыль, что ясно свидетельствует о беспечности священно-приходских церковнослужителей. Библиотека, архивы и ризница помещаются в приличных шкафах, в порядке архив, описи. Текущие документы свидетельствовали 21-22 марта и оказались веденными только до января текущего 1878 года".[7]

В 1884 году Енисейские Епархиальные ведомости очень ярко обрисовали положение "сиротствующей" хатангской церкви и "бедного прихода": "Церковь эта самая отдалённейшая на севере и ни один из священников не соглашается жить при ней, а проводят обыкновенно лето в селе Дудинском. Приход разбросан на две тысячи вёрст и священник объезжает его с декабря по апрель. При такой поспешности едва могут исправно совершаться требы, не говоря уже о невозможности религиозного назидания прихожан. Между тем некоторые из торговцев, разъезжая по приходу, развращают инородцев нравственно и до крайности эксплуатируют материально. Инородцы более и более портятся и беднеют. Здесь нужен бы священник, истинно преданный делу миссии, здесь непременно нужна бы школа. Но такие желания как раз разбиваются о грустную действительность. Разбросанность прихожан на огромнейшем пространстве, удаление их в летнее время в тундры и к рекам, прекращение вследствие этого всякого сообщения между ними и, наконец, отдалённость прихода от реки Енисея, единственного пункта, на котором можно обменяться или приобрести необходимые предметы для жизни, всё это должно приводить священника к необходимости жить с прихожанами одинаковою жизнью, то есть перекочёвывать с места на место. Но кто согласиться на такую жизнь?!"[8]

Лучшими христианами края считались затундринские крестьянами, долганы, тунгусы и якуты.[9] "…В чумах долган и тунгусов,- писал священник Михаил Суслов, - постоянно я находил иконы спрятанными в отдельный ящичек или чистый мешочек, тут же сохранялись свечи и ладан. Становясь на молитву, обитатели чумов достают иконы, зажигают свечи и кадят ладаном. Крёстное знамение понимают правильно, к предметам священным относятся с благоговением". В некоторых чумах (два случая) хозяева-инородцы просили М. Суслова передать от них по 1 рублю в туруханский монастырь на поминовение…. Затундринские якуты и тунгусы учат детей страху Божию и почтению к старшим. Лишь зажгут перед иконами свечу, дети крестятся, молятся вместе со старшими. К сожалению, инородцы, за малым исключением, не знают молитв. Случаев шаманства между инородцами не замечено. В одном из чумов о. Суслов встретил женщину, занимавшуюся раньше шаманством, но два года тому назад она заболела, покаялась и отдала свою шаманскую одежду со всеми принадлежностями священнику Константину Репьеву, который отправил всё это в Красноярский музей. Вообще же, несмотря на многие светлые стороны в жизни инородцев, нужно сказать, что это пока дети природы, не окрепнув в христианской вере, а потому вместе с христианскими началами уживаются между ними и языческие обычаи".[10] Священник Михаил Суслов в Енисейских Епархиальных ведомостях за 1884 год пишет: "Ессейцы жаждут пастыря. Привожу буквально слова, которые мне пришлось выслушать от ессейского якута десятника Григория Эспек, приехавшего с Ессея в Хатангский приход по поручению своих туземцев: "Я желаю знать будет ли кто из священников к нам на Ессей на будущий (1879) год? Слава богу, теперь я увидел тебя (как благочинного) своими глазами, скажи же мен прямо, если не будет, то мы попросим якутских священников. Ведь мы такие же крещёные христиане. Сколько есть у нас крестить и венчать… много, много".[11] После поездки на озеро Ессей отец Михаил так отзывается о якутах и тунгусах: "Все якуты и большинство тунгусов исповедуют христианскую веру, но много тунгусов есть и язычники. Ессейские якуты достаточно ознакомлены с истинами православной веры. Они веруют в Бога, как творца мира, в Сына Божия, как спасителя мира, и в Духа Святого, знакомы с Евангелием, знают о жизни Христа Спасителя, его чудесах, страданиях, смерти и вознесении. Тунгусы напротив, мало утверждены в христианской религии, не имеют о ней надлежащего понятия, и поэтому относятся без должного внимания даже к таким таинствам Святой церкви, как покаяние и причащение. Впрочем, случаев отпадения к язычеству не было, наоборот, известны примеры добровольного присоединения к христианству".[12]

Свято-Введенская церковь в Дудинке

В морозный день 31 марта 2001 года на церковной площади недостроенного, но уже величественного, храма-креста из красного кирпича в Дудинке состоялось освящение колоколов. Горожане снизу, затаив дыхание, молча следили, как 10 колоколов (самый большой весит 500 килограмм) один за другим устанавливались на звонницу храма, на глазах были слёзы радости. С тех пор глубокие чистые звуки плывут над Дудинкой и набережной Енисея, как и 80 лет назад, когда церковь была деревянной, а колокольня стояла отдельно.

Начало истории Свято-введенской православной церкви корнями уходит в XVII век, когда она стала центром распространения православия среди инородческого населения. «Построена без колокольни в 1855 году тщанием братьев урядников Туруханской временной казачьей станицы Кипряном и Петром Сотниковыми с помощью церковной суммы и уступкой им материала от прежней казённой церкви. Здание деревянное с таковою же отдельною колокольней, построенною в настоящем году купцом Петром Сотниковым. Престол один во имя входа во храм Пресвятой Богородицы. Утварью ветхая»,- гласит первое упоминание о дудинской церкви в ведомостях 1880 года.

Черные от копоти потолки и иконостас, потемневшее серебро сосуда, пыль на престольных Евангелиях были бесконечно далеки от благолепия и чистоты современного храма, хотя библиотека, архивы и описи содержались в порядке.

Дудинская Введенская церковь перестала действовать в 1925 году. Только в 1991 году встал вопрос о возрождении православной общины, а затем и о строительстве храма.

Адрес: г. Дудинка, ул. Советская, 28
Телефоны: +7 (39111) 51104